Николай Цискаридзе: В живом балете истеричек таких, как Портман, — нет!
Звезда Большого театра и экс-партнер Волочковой рассказал, как отнесся к ее «голой фотосессии» и как из-за него уборщицы падают в ведра.
— В фильме «Черный лебедь», в котором главную роль сыграла Натали Портман, зрители увидели неприкрытую жизнь артистов балета. Скажите, она сильно отличается от настоящей?
— Там показана чудовищная жизнь, и очень далекая от настоящего балета. Во-первых, в картине интриги сильно преувеличены, но сними бы они реальность — было бы скучно смотреть. А во-вторых, поверьте мне, личности, которым выпадает честь стать примами и премьерами в балете, — абсолютно здоровые в психическом плане люди. Балерина же в исполнении Натали Портман — сумасшедшая истеричка. Но ни одна девочка и ни один парень, у которых с головой не все в порядке, вам не свертят 32 фуэте (вращение на пуантах. — ред.) и не доживут до 3 акта спектакля. У артистов балета — рассудок киллера, и на сцене — трезвый расчет.
— А вас самого коснулись балетные интриги? Признайтесь, «стекло в пуантах» было?
— Естественно, было, и есть сейчас, но я не хочу называть имен. Это нормальная составляющая нашей профессии, и я к этому привык с детства. Чем ты лучше, тем больше гадостей вокруг тебя. По этому поводу мне нравится фраза Булгакова, вашего земляка, из «Жизни господина де Мольера»: «Истинного гения можно распознать по количеству серости, враждующей против него». Согласен с ним на 100 процентов!
— А как вы — премьер Большого театра — можете оценить работу Портман в «Черном лебеде»?
— Я ничего не имею против Натали, считаю ее очень красивой женщиной. Но в настоящем балете она бы танцевала в последней линии, в массе. У нее нет фигуры артистки балета, нет красивых ног, изящных линий. Но спасибо ей огромное за то, что словосочетание «Лебединое озеро» теперь вызывает еще больший интерес у зрителей. Уверен, что как минимум на 10 лет этот балет будет окупаться в два раза больше.
— Помнится, творческий взлет Анастасии Волочковой тоже начинался с «Лебединого озера». Кстати, Николай, как вам ее откровенная фотосессия?
— Нормально, хотя бы потому что Настя — такой же гражданин демократического государства, как и я с вами. Фотосессия была выложена в личном блоге. То есть у вас есть право: смотреть эти фотографии или нет. Да и обсуждать сложившуюся ситуацию или агитировать «за» или «против», считаю глупым занятием. А Насте я все высказал по этому поводу лично, не на людях, — слава Богу, мы дружим, и я могу себе такое позволить.
— Кстати, знаю, что артисты балета крайне суеверны…
— Хоть я и православный, все равно продолжаю верить в какие-то приметы. Я не перевариваю людей с пустыми ведрами в театре. И много раз отчитывал уборщиц за это. Просил: «Ну положите туда совочек, тряпочку». И был случай, когда мне навстречу по коридору шла бабушка с пустым ведром. И завидев меня, она так растерялась — я же этими совочками и тряпочками их просто застращал, — что женщина не придумала ничего лучшего, чем сесть в это ведро (смеется).
— Приметы приметами, но в последнее время на ваших постановках стали часто появляться представители православной церкви…
— После распада Советского Союза поддержка балета православной церковью стала более ощутимой. Я говорил по этому поводу с одним священником: мол, неужели балет наконец-то признали? Так он ответил, что артисты балета молятся в десятки раз больше, нежели простые верующие. А ведь действительно, ни один из артистов не выходит на сцену без молитвы.
— В балете семьи часто формируются прямо на паркете, вас это участь как-то коснулась?
— Меня няня всегда учила: с соседями и на работе — никогда! И знаете, я двадцать лет держусь этого правила.
— Да, и все никак не свяжете себя узами брака…
— Я, в отличие от женщин, не спешу с наследником.
— Сложно совмещать танцы и преподавание?
— Я уже 7-й сезон работаю педагогом в Большом театре и в Московской академии хореографии. Взращиваю, как говорится, молодое поколение. Ради этих ребят прихожу каждый день в театр, поднимаю себя силой с дивана, ведь по натуре я очень ленивый. И в свободное время меньше всего я люблю танцевать!
— Но знали ведь, куда шли…
— Конечно, знал. Если бы у нас профессия была легкая, нам бы никто не позволил получать пенсию в столь раннем возрасте (35 лет — ред.) Профессия артистов балета, в этом плане, сродни шахтерской.
— Вам уже хх лет, так может — пора уступать дорогу молодым?
— Я брошу балет, когда мне придется менять что-то в своей жизни. Я очень честный в том, что делаю на сцене. Когда пойму, что не могу выполнить какие-то па в танце, то, будьте уверены, сам уйду со сцены. Но, скажу одно: до 70 я плясать не собираюсь!
— Николай, а как обстоит ситуация в современном балете в России и Украине?
— Не скрою, Россия всегда жила за счет украинских кадров. Мы были спокойны: если в России никто не появился, то можем и в Украине украсть. Но сейчас ситуация плачевная. Надо бить в колокола и кричать караул — новых талантов в балете катастрофически мало.
